Прикосновение горца - Страница 32

– Это все из-за тебя! Говорил же, сиди в комнате! Сколько раз нужно было повторять?! За последние два дня я напомнил тебе об этом раз двадцать.

– Не надо говорить со мной, как с ребенком! И не смей сваливать все на меня! Уж я-то точно никому не говорила, что собираюсь за тебя замуж. И то, что я вышла из комнаты, не обвенчало нас. Ты сам во всем виноват!

Цирцен, слегка прищурившись, посмотрел на нее и, наклонившись, зловеще прошептал:

– Может, я и женюсь на тебе, девушка. А знаешь ли ты, что жена должна беспрекословно во всем подчиняться мужу?

Он нахмурился и, натянуто улыбнувшись, тронул за плечо одного из тамплиеров.

– Рено!

– Мы так рады, милорд, – чопорно поклонился Рено де Вишер.

– Спасибо. К сожалению, мы покидаем вас. Моя невеста неважно себя чувствует. Она быстро устает. – Лорд Броуди кивнул толпе рыцарей и поволок Лизу в угол комнаты. Здесь они могли уединиться, насколько вообще можно уединиться в переполненном зале.

– Я не так уж быстро устаю, а если учитывать, через что мне пришлось пройти, то я просто образец выносливости. И я не собираюсь за тебя замуж, – заявила Лиза.

Цирцен ответил спокойным и из-за этого особенно зловещим голосом:

– Через три месяца ни у тебя, ни у меня не будет выбора. А пока я отведу тебя в комнату, и на этот раз ты из нее не выйдешь.

Он еще раз громогласно объявил толпе, что его невеста устала, – этот предлог не понравился Лизе, потому что Цирцен выставлял ее неженкой, – и, взяв девушку под руку стальной хваткой, вывел из зала. Остановившись у дверей ее комнаты, он сообщил, что если она и на этот раз ослушается его, то ей придется сильно об этом пожалеть.

Лиза уже открыла дверь, когда Цирцен неожиданно схватил ее, привлек к себе и грубо поцеловал в губы. Она сначала растерялась, и его язык настойчиво проник к ней в рот. Цирцен явно вымещал на ней свой гнев, и Лизе вдруг пришло в голову, что она может сделать то же самое. И тогда она ответила на его поцелуй так же грубо, покусывая его язык. Ее руки обняли Цирцена за талию и скользнули ниже, сжав его ягодицы. Лизе хотелось показать ему, что она полностью владеет собой. Но, почувствовав его твердые мышцы, она вдруг представила, как они двигаются в бесконечном ритме, и едва не лишилась чувств от охватившего ее желания. Ее руки сами обняли мощную шею Цирцена, а пальцы запутались в гриве его шелковистых волос. Из груди Лизы невольно вырвался легкий стон, и она поцеловала его в ответ по-настоящему.

Цирцен изумленно отступил. Секунду в его глазах было блаженство, но вскоре его взгляд снова помрачнел.

– Ты не нравишься мне, девушка, и я не позволю тебе усложнять мою жизнь.

– Взаимно, – прошептала Лиза припухшими после поцелуя губами.

– Значит, мы поняли друг друга.

– Вполне.

– Вот и хорошо.

Они обменялись взглядами. Его губы тоже припухли, отметила Лиза, значит, она достойно ответила на его поцелуй... сначала.

– И не забывай, кто главный в этом замке, – бросил Цирцен перед тем как удалиться.

Если он всегда самоутверждается таким способом, то нужно почаще бросать ему вызов, подумала Лиза.

Глава 13

Путешествие из Данотара до Инвернесса, а оттуда к замку Броуди надолго врезалось в память Лизы. Она тревожно считала дни, понимая, что каждый день, проведенный ею в четырнадцатом веке, отобран у будущего, и эта мысль приводила ее в отчаяние. Лизе казалось, что чем дальше они уезжают от Данотара, тем мизернее ее шансы вернуться дохмой. Это, скорее всего, было не так, потому что если что-то и могло помочь ей вернуться к маме, так это фляга, а Цирцен, похоже, очень ревниво относился к своему сокровищу. И, тем не менее, продвигаясь все дальше по этой земле, Лиза чувствовала, что ее надежда на возвращение в двадцать первый век тает как дым и она вполне может затеряться здесь навсегда.

Вскоре после того как Цирцен ушел, оставив Лизу в комнате, за ней пришли Галаи и Дункан, и они втроем выехали из замка. Цирцен с остальными догнал их только через несколько часов. Но братья Дугласы слишком пристально наблюдали за девушкой, чтобы она могла насладиться хотя бы временной свободой. Эти двое не принадлежали к числу тех, от кого можно было легко ускользнуть, поэтому Лиза в основном помалкивала, а когда заговаривала с ними, то тщательно подбирала слова.

В первую ночь их путешествия была полная луна, которая заливала призрачным светом мрачные хребты, отбрасывающие черную тень на безмолвные долины. Грохот сотен копыт, звяканье доспехов тяжеловооруженных воинов, скрип десятков телег наполняли эти тихие долины грозным шумом, напоминающим раскаты грома. Когда они скакали по холмам, земля дрожала.

Лиза замерзла, несмотря на теплый плед, наброшенный поверх платья. Преодолевая милю за милей, она восхищалась девственной природой этих мест. И хотя все тело девушки начало болеть всего после нескольких часов, проведенных в седле, она готова была скакать всю ночь, чтобы вдоволь насладиться этим диким краем.

Впрочем, утром Лиза уже придерживалась другого мнения и, если бы это зависело от нее, вообще не села бы в седло. Она-то думала, что находится в прекрасной форме, но верховая езда требовала несколько другой физической подготовки, чем скалолазание. Лиза чувствовала, что весь ее спортивный опыт может помочь ей разве что правильно упасть с лошади, а не уверенно сидеть в седле.

Проблемой номер два был Цирцен, который теперь молча ехал рядом, пристально наблюдая за каждым ее движением и прислушиваясь к каждому ее слову. Лиза скрывала свою усталость, не желая выказать слабость перед этим неутомимым воином. За все это время Цирцен едва обменялся с ней парой слов и прикасался к ней, только чтобы помочь спешиться, но Лиза видела, что он по-прежнему кипит от злости. Лишь несколько раз он отъезжал от нее, чтобы тихо переговорить о чем-то со своими людьми.